Один из поразительных авторов Владимир Маяковский писал не просто потрясающие стихи о любви, а стихи выстраданные с огромным надрывом в голосе при прочтении, исполненные глубокой боли и даже стоящие где то на грани безумия… Ужасная душераздирающая страсть Маяковского к этой демонической женщине Лиле Брик больше напоминает сумасшествие, чем любовь.… У Маяковского любовь другая: у него любовь превращается в болезнь, в муку, в идолопоклонство. Известно Владимир Маяковский был атеистом. Но человек не может жить без Бога вообще. Он ищет себе других богов. Для Маяковского таким богом-идолом стала женщина.
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда уйду я, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
ФЛЕЙТА-ПОЗВОНОЧНИК потрясла меня своим надрывом и болью, своей выстраданностью и отчаянием, человек способный так «любить» другого человека, причем далекого от совершенства и более того специально заставлявшего его страдать, этот человек действительно имеет горячее и искреннее сердце.
У Достоевского в «Братьях Карамазовых» Митя говорит: «широк человек, я бы сузил». Да сердце человеческое даже одновременно может одинаково восхищаться и идеалом Мадонны и идеалом содомским. Бездна в обе стороны.
Маяковский, конечно же был широк.… И его бездной стала отравляющая нескончаемая пытка Лиля Брик.
И не мог он отказаться от этой женщины не, потому что любил боль и муки причиняемые ею.… А потому что сам сделал её своим смыслом жизни, сам поставил на пьедестал своего бога, сотворил себе кумира.… Отречься от своего избранного бога, он не мог. Разбить каменное изваяние он был не в силах… С таким трепетом он создавал её… И она внушила ему, что создала его…
Версты улиц взмахами шагов мну.
Куда я денусь, этот ад тая!
Какому небесному Гофману
выдумалась ты, проклятая?!
Какому же Гофману она проклятая выдумалась? Ему, ему самому: Владимиру Маяковскому.
Любовь мою,
как апостол во время оно,
по тысяче тысяч разнесу дорог.
Тебе в веках уготована корона,
а в короне слова мои —
радугой судорог.
И как он сам о себе пишет, словно апостол он прославляет имя своего бога в стихах, пытаясь раскрыть другим, то божество, которому покланяется сам, словно крича: смотрите разве я не прав? Разве она не достойна высоты моего и вашего пьедестала? Никогда он не свергнет её. … Слишком многое он отдал ей. Свергнуть её – это свергнуть себя…
В праздник красьте сегодняшнее число.
Творись,
распятью равная магия.
Видите — гвоздями слов
прибит к бумаге я.
Здесь, в этом отрывке не просто аллегория, нет, он искренне считает, что страдает как бог за бога и во имя бога. Он Маяковский за Лилю во имя стихов.… Эта в корне неверная идея, разросшаяся в нем до смысла всей жизни, не просто мучила его, она его убила.… Как ополоумевшего Кириллова, у Достоевского задавила мысль о своеволии.
И рад бы возможно был Маяковский отказаться от этой «любви», в пользу другой.… Как Шатов ударил Ставрогина и «разбил идола», но не мог, что бы отречься от одного бога нужно заменить его другим. Почему он не нашел замены? Не захотел? Помешала гордость? Или Лиля не давала ему ни минуты опомниться? Кто знает? Но так же не смог и Есенин найти иной выход в своей жизни: «стыдно мне, что я в Бога верил, грустно мне, что не верю теперь».
Хочешь, четвертуй.
Я сам тебе, праведный, руки вымою.
Только — слышишь! —
убери проклятую ту,
которую сделал моей любимою!
Конечно, обратится к Богу искренне, Маяковский не мог – он ведь тоже не верил.… Но боль измучила его, и в этом отрывке и потом, он все никак не мог найти выход и прекратить пытку…
Лиля стала для него наваждением, он готов был ради неё пожертвовать всем… Любовь ли это? Нет, это обожание… В полном смысле этого слова.
Вопрос посетителя:
Я свяжу тебе жизнь
Из пушистых мохеровых ниток
Я свяжу тебе жизнь-
Не солгу ни единой петли
Я свяжу тебе жизнь
Где узором -по полю молитвы
Пожелания счастья
В лучах настоящей любви
Я свяжу тебе жизнь...
Из веселой меланжевой пряжи
Я свяжу тебе жизнь
И потом от души подарю
Где я нитки беру?
Никому никогда не признаюсь...
Чтоб связать тебе жизнь -
Я... тайком распускаю... свою...
__________________